Ваня Егоров, девяти лет от роду, достал школьную тетрадку в клеточку, обгрызенную дешёвую ручку и задумался.

Сказать хотелось многое, но Ваня знал, что таких, как он – миллионы, и поэтому выбрать надо главное.

Наконец, ребёнок вздохнул и начал старательно выводить на листке, прилежно склонив голову над тетрадью:

«Дорогой дедушка Чуров!

Я знаю, что ты самый добрый в нашей великой России и недавно подарил большую радость президенту Медведеву и министру Путину. А ещё я знаю, что теперь ты у нас самый главный волшебник, заместо Деда Мороза.
зайка 1

Дедушка Чуров, пожалуйста, сделай так, чтобы у папки снова была работа и его завод снова открыли. А то переживает папка сильно, самогонку пьёт, а когда напьётся, то кричит, чтобы все эти пидаразы и гандоны кремлёвские сдохли.

Мамка часто плачет. Особенно когда денежки считает. Зарплата у неё совсем маленькой стала. А мамкина начальница – Зыкова Зинаида – грит, что вообще всех повыгонит и одних таджиков наберёт.

Дедушка Чуров, слёзно тебя прошу, Христом богом заклинаю, сделай так, чтобы заместо таджицких у нас на мамкиной работе одни россиянские работали.

А ещё, дедушка Чуров, у нас теперь заместо детского садика – сауна, где дядьки большие, как говорит мамка, в блуде с голыми тетеньками по ночам моются. И у сестрёнки моей Лизаветы нет больше детского садика, она дома, как и папка, сидит. Лиза тоже горюет и тоскует. Ей так нравился её садик.

Дедушка Чуров, мне ничего не надо. Пожалуйста, сделай хорошо мамке, папке и Лизе. Ваня Егоров»

Затем мальчик достал конверт, аккуратно надписал адрес и отправился на почту.

В тот вечер Ваня Егоров уснул с радостной мечтательной улыбкой на лице.

Прошло полтора месяца.

Сотрудник городского ФСБ капитан Сиволобов, сидя на рабочем месте, откровенно тосковал.

«Вот, блядь, – думал Сиволобов, – хорошо им там, в Москве, любого очкарика бери и шей экстремизм, не ошибёшься. Вон, Серёга Ломов, не успел в столицу перевестись, как трёх террористов в Интернете нашёл, и там же двадцать экстремистов выявил. Теперь уже подполковник. Все звания – досрочно.

А здесь – что. Ни хрена. Никакой работы. А начальство сверху давит – давай, давай экстремистов. Дела заводи. А на кого заводить? Где я этих козлов, подрывающих конституционный строй, в нашем заплёванном городишке найду? Ну, где? Одна пьянь, рвань и хрень, которой, как ни старайся, ничего не пришьёшь!»

Вдруг дверь в кабинет Сиволобова чуть не слетела с петель.

Сиволобов вскочил, увидев начальника – подполковника Дубова.

– Есть, есть Бог на свете, – вскричал Дубов, – потрясая какими-то листками, – и волшебник есть. Добрый такой волшебник. Чуров называется. На, на – читай, что из ЦИКа нам перенаправили.

Сиволобов принялся за чтение письма Вани Егорова и руки его радостно задрожали, глаза мечтательно вспыхнули.

– О-о-о-о, – только и мог произнести радостно поражённый Сиволобов.

– Вот и я об этом же, – продолжал приплясывать Дубов, – видишь? А, сечёшь? Экстремизм, создание террористического подполья, разжигание межнациональной розни, подрыв основ конституционного строя…

– Тут тонко действовать надо, – заметил Сиволобов, понимая, что это его единственный шанс получить досрочно майора и с повышением вырваться из этого серого городишки в районный центр.

– Вот и будем действовать, – взвизгнул Дубов и выдал очередные коленца, колотя себя пухлыми ручками по ляжкам, – а теперь, давай, наливай по полной. Надо это дело отметить.

Звякнули стаканы в радостном чоканье, офицеры дружно выдохнули и одновременно закурили.

– План уже есть, – уверенно сказал Дубов, – хорошая такая операция получится. Масштабная. Весь город охватим. Ручаюсь.

– Да я, я…., – Сиволобов аж задохнулся от распирающих его чувств, – только скажите, товарищ подполковник, всё сделаю, всё исполню, надо будет – голыми руками лично давить экстремистов этих буду и на возраст не посмотрю. У экстремиста – нет возраста. Все они – враги Владимира Владимировича Путина, бандерлоги эти и гондоны штопаные.

– Ну, давить пока никого не надо, – довольно улыбнулся Дубов, – мы этим позже займёмся. А пока ты у нас Чуровым поработаешь….

– Это как? Разъясните.

– Да просто, просто очень, – вскричал Дубов, – садишься и пишешь письмо гадёнышу этому экстремистскому от имени Чурова, что всё, мол, исполнишь, обязательно сделаешь! И мы это письмо гадёнышу засылаем, прибавив, что дедушка Чуров не только его просьбу рассмотреть готов, но и просьбы всех одноклассников тоже. Смекаешь, капитан….

– О-о-о-о, – только и мог восторженно выдохнуть Сиволобов, – о-о-о-о-о!!! О-О-О-О-О-О-О!!!

– А то, – вновь начал подпрыгивать по кабинету Дубов, – чувствуешь, как развернуться сможем. Жаль, что только пять школ в городе….

– О-о-о-о, – продолжал стонать в экстазе Сиволобов, – о-о-о-о-о. О-О-О-О!!!

Столь спонтанно начатая пьянка плавно переместилась в кабинет подполковника, а затем – в лично крышуемый Дубовым ресторанчик «Арарат».

Доблестные контрразведчики пили много, отчаянно, но с радостным, торжественным надрывом.

Тостов было много и практически все они выпивались стоя.

Пили за Дзержинского и Путина...

Пили за Медведева и ФСБ...

Но особенно много пили за Чурова и ЦИК.

– Волшебник, – орал Дубов, – наш добрый дедушка волшебник…

– Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте, – затягивал почему-то Сиволобов.

– И бесплатно покажет кино, – ревели уже две лужёные фээсбэшные глотки.

Затем, как водится, офицеры отправились в местный подпольный публичный дом, бывший ещё недавно детским садиком.

В ходе эротического массажа Сиволобов уснул.

Капитану снились: досрочное присвоение воинского звания; повышение по службе и перевод сначала в областной центр, а затем уже и в Москву; генеральское звание; машина «Лексус» и то, как всех этих Навальных, Немцовых, Акуниных, Парфёновых, он, генерал ФСБ Сиволобов, лично душит своими руками; и на всё это, улыбаясь доброй улыбкой, поблёскивая очёчками, одобрительно смотрит Чуров, главный волшебник страны.