Пьер Бурдье в эссе "Делегирование и политический фетишизм" писал:

"...необходимо рассмотреть отношения между корпусом доверенных лиц, или аппаратом, имеющим собственные интересы и, как говорил Вебер, "собственные тенденции", в частности, тенеденцию к самоувековечиванию, и частными лицами. ...

Основополагающий закон деятельности бюрократических аппаратов гласит: аппарат даёт всё (в том числе и власть над самим аппаратом) тем, кто также отдаёт ему всё и ждёт от него всего, потому что вне аппарата такие люди не имеют ничего или почти ничего. Выражаясь более грубым языком, аппарат дорожит больше всего теми, кто больше всего дорожит им, потому что именно они больгше всего от него зависят.

Зиновьев, который хорошо понял это, что неудивительно, но всё ещё оставался в плену ценностных суждений, писал: "Основа успеха Сталина заключается в том, что он был исключительной посредственностью". Здесь он едва не сформулировал закон".

И ещё там же Бурдье пишет: "Мечтой всех освобождённых работников является аппарат без социальной базы, без верных сторонников, без активистов. У них [у аппаратчиков] есть постоянство, противостоящее сбоям непрерывностей, у них есть специфическая компетентность, собственный язык, свойственная им особая культура — культура аппаратчиков, основанная на собственной истории... (Грамши говорил об этом как-то: "Мы ведём византийские споры, у нас конфликты тенденций, течений, в которых никто ничего не понимает").

Далее, существует специфическая социальная технология: эти люди становятся профессионалами манипулирования...

И потом, они владеют собственной социальной логикой, поскольку (потребовалось бы много времени, чтобы объяснить всё это) им достаточно ничего не делать, чтобы всё шло в соответствии с их интересами, и власть их часто заключается в непроизвольном выборе ничего не предпринимать и ничего не выбирать".

Макс Вебер писал об особенном этосе (ансамбле институтов не только профессиональной практической деятельности по исполнению чиновничьих обязанностей, но и повседневного практического поведения лиц, принадлежащих к бюрократическому аппарату) и присущей им специфически целерациональной деятельности.

А чем является такой особенный этос целерациональной деятельности чиновничества?

Он является выражением, во-первых, специфического, особенного практического отношения чиновничества к «начальству», с одной стороны, к самим себе как органическим членам аппарата и всему аппарату, с другой, к нации в целом и к «народу», в частности, с третьей, и ко всему прочему мiру, с четвёртой стороны.

И, во-вторых, опредмечиванием той совокупности объективного и субъективного, которая характеризует чиновничество в его историческом развитии, и субъективацией этого опредмеченного конкретными индивидуумами, являющимися органическим членами бюрократического аппарата.

(Бурдье говорил о вписывании истории в индивидуумов, в их габитусы как «чувство игры» и в институты, то есть правила поведения в рамках соответствующих бюрократических корпораций, а равно и о том, что не наследники наследуют наследство, но, наоборот, бюрократическое наследство наследует своих наследников, то есть наиболее соответствующих этому наследству индивидуумов, но лишь до тех пор, пока самоё наследство — в данном случае — аппарат — воспроизводится как таковое).

И, стало быть, в третьих, специфический особенный этос аппарата есть выражение также и той общей и единой для представителей аппарата особенной идеологии, включая органически входящее в эту идеологию аппарата особенное «предметное и процессуальное знание», которая (идеология) как раз и определяет волю и сознание (восприятие, оценивание и мышление) аппаратчиков.

Кстати говоря, так называемая «борьба с активизмом», уже достигшая апогея в РФ, есть не что иное, кроме как необходимый, неизбежный, ибо логически закономерный, результат предельного саморазвития Аппарата — результат осуществления вековечной Мечты Аппарата в общественной практике.

Это — закон-тенденция саморазвития Аппарата к полному искоренению активизма снизу и его тотальное замещение симулякром активизма, производимым сверху и, следовательно, управляемым сверху — это и есть «приводные ремни». Именно это, в том числе, как раз и резюмировал Пьер Бурдье.

Например, в цитированном фрагменте: «Мечтой всех освобождённых работников является аппарат без социальной базы, ...без активистов», а «аппарат» имеет «собственные интересы, ...собственные тенденции, в частности тенденцию к собственному увековечиванию».

И что же ныне в РФ?

Политолог Кирилл Рогов пишет в блоговой записи на «Эхо Москвы» (см.: https://echo.msk.ru/blog/rogov_k/2899038-echo/ ): «Дело в том, что весной-летом этого года в России была создана и запущена, а точнее формально легализована, полноценная машина преследования инакомыслия и гражданского активизма. ...инструмент политического преследования и репрессирования инакомыслия, подобный, как уже было отмечено, статье об антисоветской агитации и пропаганде, с помощью которой осуществлялись репрессии в коммунистическом СССР».

Однако объяснение этого явления Роговым и иже с ним так же далеко от современной социологической и политической науки Нового Запада, как и «декабристы от народа» («слишком далеки они от народа»), по определению Ульянова (Ленина).

И это также свидетельствует о том, что Аппарат в своём саморазвитии в России достиг своего предела.

Вследствие этого и после достижения этого предела по «законам диалектики Понятия и Духа», открытым Гегелем, Аппарат необходимо переходит в свою противоположность — в собственное формальное самоотрицание, которое в действительности не есть переход Аппарата на новую качественную ступень развития, но самоуничтожение Аппаратом самого себя.

А Дух в действительности, как это показано в моих предыдущих статьях, есть не что иное, кроме как отчуждённая от человека, стоящая над ним как чужая господствующая над ним сила, власть человека над своим производством.

Библеист Андрей Десницкий в блоговой записи «Конвертики — это святое» (см.: https://www.rosbalt.ru/posts/2021/09/08/1920130.html ) пишет: «Молодой провинциальный священник (РПЦ МП) тут недавно выступил с сенсационным заявлением: ...церковные финансы совершенно непрозрачны и никому не подотчетны. Это даже не коррупция, потому что коррупция — нарушение правил. Это оброк, барщина, вот что это. ......по-настоящему Система ценит Власть, а Бог нужен как ее оправдание".

Но разве об аппарате РПЦ только это сказано?

Нет, это же самое многократно говорилось на протяжении, как минимум, полувека последнего, если брать со времён заката СССР, и говорится доднесь обо всём Аппарате СССР-РФ.

Однако конвертики как отклонение от нормы, за которое Аппарат нещадно и неотвратимо карает уличённых в этом публично, и конвертики как норма, за предание которой публичности Аппарат нещадно и неотвратимо карает исключительно и только тех, кто уличил это публично, — это две принципиально разных фазы исторического бытия Аппарата.

Иными словами:

Когда Аппарат как Абсолютная Власть Аппарата и Абсолютная Власть над Аппаратом всякого, любого аппаратчика («плох тот солдат, который не мечтает стать генералом» — выражение именно этого и отсюда) — цель всей его жизни, доминирующим мотивом которой вследствие этого необходимо является карьера в Аппарате, тогда это одна фаза исторического бытия Аппарата.

Когда Аппарат как Абсолютная Власть Аппарата и Власть над Аппаратом для всякого, любого аппаратчика — средство добывания вожделеемых лично им жизненных средств и иного материального богатства, что является доминирующим мотивом «служения в Аппарате» каждого из «аппаратчиков», тогда это совсем другая фаза исторического бытия Аппарата.

Илья Гращенков в статье "Нужна ли партии власти победа любой ценой", опубликованной "Независимой газетой" (см.: https://www.ng.ru/kartblansh/2021-09-08/3_8246_kartblansh.html ) резюмирует возможные, по его оценке, результаты предстоящих "выборов" в ГосДуму РФ так:

"В активной стадии трансфера власти крайне важным становится запрос населения на политизацию общественной жизни. ...Именно скачок политизации и человеческой заинтересованности – от почти отсутствующей в стране политической жизни к ее взрыву. ...

...неизбежно встанет перед обществом в ближайшее время. Куда мы идем? Вот главный вопрос, на который должна будет ответить страна. ...Время лояльных прошло, наступает время, когда каждый политический игрок должен быть авторизован обществом как реальный выразитель народных интересов, иначе люди просто откажутся верить в такое представительство".