В предлагаемой статье, являющейся окончанием 3-ей части очерка о формах прибыли, в той мере, в какой это обусловлено логикой перехода к симулякрам денег, очень кратко рассмотрен не замеченный современниками глобальный переворот, который не изменил общественной природы современного мира.

Кратко о соотношении настоящего очерка и буржуазных теорий финансов и кредита.

Настоящий очерк не является очерком истории денег вообще и банкнот, в особенности. Не является он и очерком буржуазной теории и истории финансовой и банковской деятельности, равно как и очерком буржуазной теории и истории развития "финансовых инструментов". Поэтому в нем не рассматривается историческое разнообразие видов денег, их знаков, банкнот, векселей и прочих разновидностей "финансовых инструментов". Автора интересует действительная суть экономической общественной практики, а не то, как даны (под каким видом даны или чем кажутся) явления экономики сознанию буржуазных практиков, ученых и обывателей; поэтому автор не использует соответствующие термины и сами буржуазные теории не рассматривает.

Если же кто-то из читателей усмотрит в тех или иных формулировках автора тот или иной термин буржуазной теории, то (если это добросовестный читатель) он будет иметь в виду, что этот мнимый им "термин" здесь имеет иное содержание, нежели в соответствующей буржуазной теории. Иными словами, добросовестный читатель не станет сразу же, не вникнув в суть этого иного содержания, уличать автора в невежестве. В таком случае суть дела отнюдь не в последнем: совсем не этим "термином" оперирует автор, и им рассматривается отнюдь не предполагаемое этим "термином", но отличающееся по своему существу содержание. Если же критик истолкует случайное словесное совпадение тех или иных формулировок автора или их части с неким "термином" буржуазной науки как невежество автора, то опять-таки суть дела не в последнем. Суть дела в приписывании таким критиком автору настоящего очерка того, чего у автора нет вообще, и посредством такой подмены тезиса или подмены понятия (этим приемом софистики) сделать сначала возможным "сокрушительный разгром невежды", а затем и "легко" осуществить такой "разгром", к чему обычно и сводится вся вульгарно-буржуазная критика марксизма.

Что касается указанной истории и теории, то автору известно, что банкноты первоначально выполняли функцию средства платежа в сфере оптового товарообмена, в то время как розница обслуживалась монетами, а затем - "неразменными бумажными деньгами". Что, выпуская банкноты в обращение, банки первоначально посредством них учитывали торговые векселя с преимущественно краткими сроками погашения. Поэтому банкноты лишь на весьма короткое время становились частью обращения. В этом проявлялось важное для всех участников товарно-денежного обращения различие между банкнотами, исчезавшими из обращения вследствие погашения соответствующего кредита, и государственными "неразменными бумажными деньгами", которые не были краткосрочным кредитом оптовикам, но были постоянно находящимися в обращении средствами оплаты товаров (услуг), купленных у их продавцов (производителей услуг).

Автору известно также, что банкноты, выпущенные банком, изначально предполагали, в конечном итоге, размен на золото по истечении срока векселей, под которые они были выпущены, и возвращение обратно эмитенту по окончании срока погашения или вследствие их досрочного погашения таких банкнот. Однако исчисление денежной суммы, на которую была выдана банкнота, всегда осуществлялась в государственной денежной единице со всеми присущими этому факту признаками, которые рассмотрены в начальной статье этой - третьей - части настоящего очерка. Напомню, что для "государственных бумажных денег" в условиях "золотого стандарта" курс устанавливался самим государством, а не рынком, а посему этот курс и получил название "принудительный курс". Если и когда осуществлялся размен банкнот на золото, то он осуществлялся по "рыночному" курсу, и чем ближе к нам, тем чаще этот размен осуществлялся ниже номинала банкноты (дисконтирование). В совокупности всем этим "механизмом" как раз и обеспечивалась регулярная коррекция системы цен на товары в соответствии с текущей стоимостью металлического золота.

Преимущественно в первой половине 19-го века банкноты выпускались в обращение частными банками, но, по мере централизации банковской системы, во всей большей и большей мере эмиссия банкнот становилась монополией центральных банков (в 1900 году центральные банки имелись уже в 60% независимых государств). Одновременно в течение 19-го века в большинстве независимых государств (в 1900 году таковых было всего 30) министерством финансов (казначейством) выпускались в обращение "неразменные бумажные деньги", которые служили "государственными бумажными деньгами". В отличие от банкнот, "государственные бумажные деньги" не возвращались эмитенту, а бессрочно до износа функционировали в обращении, оставаясь, в отличие от банкнот, как бы "неразменными" на металлическое золото (отсюда и самое наименование "неразменных бумажных денег"). "Неразменными бумажными деньгами" именовали бумажные знаки денег, которые, во-первых, в обращении замещают золото, во-вторых, являются законным средством платежа на всей территории данного государства и, в-третьих, предполагают гарантированную государством юридическую ответственность за отказ от исполнения обязательств, исчисленных посредством этих "бумажных денег".

Известно автору, что первые в истории банкноты эмитировались негосударственными банками без законодательных ограничений, но в пределах имеющегося у эмитента золотого запаса, а посему были обеспечены золотом и другими драгметаллами. По мере монополизации эмиссии банкнот центральными банками, в том числе посредством законодательных ограничений, происходил переход от банкнот с полным покрытием к банкнотам с частичным покрытием и/или к банкнотам без покрытия. Частичное покрытие означало, что постоянно уменьшающаяся часть возрастающей суммы, на которую были выпущены банкноты, покрывалась золотом, а другая часть этой суммы - векселями должников эмитента из числа производителей товаров и оптовых торговцев. Отсюда как раз и происходит так называемое товарное обеспечение денег, кое в действительности не есть непосредственное, но есть опосредствованное, а именно вексельное, обеспечение. За держателями банкнот лишь сохранялось право их обмена на золото, однако сам обмен, как правило, если и осуществлялся, то с возрастающим (чем ближе к банкнотам без покрытия, тем в большей мере) дисконтом (обмен ниже номинала), либо не осуществлялся вообще.

Уже во второй половине 19-го доминирующими стали банкноты без покрытия, размен которых на золото на практике осуществлялся все более и более редко, хотя формально по закону он мог осуществляться, однако государство в любое время могло запретить такой обмен. Вследствие этого запрета сумма долга по таким банкнотам признавалась государственным долгом с обязательством государства выкупить этот долг когда-нибудь в будущем. Право эмиссии дополнительных банкнот без покрытия принадлежало законодателю, который передавал это право центральному банку, регулярно увеличивая общую сумму, на которую выпускались банкноты. Такие банкноты принимались в обязательном порядке в уплату налогов и иных платежей в пользу государства.

Таким путем в течение всего 19-го, особенно во второй его половине, все более и более активно шел процесс превращения "государственных бумажных денег" в банкноты одновременно с передачей центральным банкам монополии на эмиссию "государственных бумажных денег" (лишь эмиссия разменной монеты нередко оставалась функцией казначейства). Этот процесс завершился примерно к концу 1920-х годов, вследствие чего банкноты стали обладать основными признаками "государственных бумажных денег": "неразменностъю", "беспроцентностью" и "принудительным курсом". Хотя вплоть до начала 1940-х годов на банкнотах постепенно "сокращалось", пока не исчезло совсем, указание об их обеспечении золотом и имуществом эмитента, равно как и прочие реквизиты векселя.

Практика сводила и в указанный период окончательно свела "наличные деньги" к "неразменным бумажным деньгам", наряду с ними выделив из всей суммы "денег для сделок" ("денежный агрегат М1") так называемые "депозитные деньги". Их возникновение исторически связано с развитием банковской системы вообще и с осуществлением банковских операций по учету векселей, в особенности. "Депозитные деньги" - это числовые записи определенной денежной суммы (опять-таки в государственной денежной единице или в иной "валюте") на счетах клиентов в банке. Первоначально "депозитные деньги" появлялись при предъявлении векселя к учету в банк держателем векселя, когда банк вместо выплаты векселедержателю суммы долга банкнотами открывал ему счет, на котором как раз и фиксировалась причитающаяся ему сумма денег. С этого счета в последующем банк осуществлял платежи путем списания соответствующих сумм по указаниям их распорядителя.

Так вот и в 19-ом, и в 20-м, и в нынешнем веке монополия центрального банка на эмиссию "неразменных денег" ограничивалась исключительно эмиссией "наличных денег", ибо в противном случае невозможна деятельность негосударственных банков и всякого рода ссудо-сберегательных касс, ассоциаций, кредитных союзов и иных финансовых институтов. Все они не могут работать, не открывая и не обслуживая счетов (текущих, чековых, а затем и карточных) своих клиентов, доля депозитов которых в "денежном агрегате М1" в течение 20-го века выросла с 20-25% до 60-80% и более.

Однако собственно наличными деньгами всегда было металлическое золото и серебро (в слитках и в монетах) вплоть до прекращения "обмена" банкнот и прочих "бумажных денег" на золото при формальном сохранении "золотого стандарта". Это - во-первых. Во-вторых, история "депозитных денег" - наглядное свидетельство процесса вытесняющего замещения золота "кредитными деньгами" посредством превращения последних в "государственные бумажные деньги", а самих последних - в "кредитные деньги". В-третьих, в условиях "золотого стандарта" "конечное потребление", о котором шла речь в начале этой 3-ей части настоящего очерка, опосредствуется отнюдь не одним только "денежным агрегатом М1" ("наличными" + "депозитными деньгами", то есть "деньгами для сделок"), но также и металлическим золотом, и разными видами "кредитных денег", в том числе и с банковских "кредитных" счетов, и иными "ценными бумагами".

В-четвертых, наличность или безналичность расчетов покупателя товара с продавцом этого товара, то есть технический способ осуществления платежа и используемые этим способом средства осуществления платежа в пользу продавца, по существу ничего не изменяют в общественной природе денег вообще и "государственных бумажных денег" или "кредитных денег", в особенности. Но в функционировании сферы обращения и, следовательно, в процессе общественного воспроизводства вытесняющее замещение денег, в конечном итоге, "государственным кредитом" при одновременном относительном сокращении доли наличных и увеличении доли безналичных расчетов ведет к значимым трансформациям. Ближайшими следствиями этих трансформаций являются полный вывод с поверхности общественной практики (прежде всего из процесса воспроизводства материального богатства) первого круга обращения (круга обращения подлинных денег) и "стирание границ" между вторым и третьим кругами обращения, то есть между государственными знаками (титулами) денег и "кредитными деньгами".

Указанное "стирание границ" в условиях вытесняющего замещения золота, выполняющего общественную функцию денег, банкнотами и записями на счетах ведет к возникновению и все большей актуализации проблемы "обналичивания" - превращения в "наличные" "кредитных денег", включая "безналичные деньги" и все виды "ценных бумаг", не относящихся к "товарным деньгам". Еще одним моментом все того же самого неизбежно и необходимо становится "стирание границ" между "деньгами для сделок" и "инвестиционными деньгами". Следствием этого является возникновение и неизбежное обострение не только самой проблемы "обналичивания", но и проблемы переполнения каналов обращения избыточным количеством "денег" (инфляция).

Проблема инфляции - это не только проблема избыточной эмиссии "денег для сделок", но и проблема избыточной эмиссии средств, включаемых в "денежный агрегат М2", то есть краткосрочных бесчековых депозитов юридических и физических лиц и краткосрочных государственных "ценных бумаг", которые могут быть "обналичены" или превращены в "депозитные деньги" (то есть в текущие вклады на депозитных и расчетных счетах). Источником инфляции являются и инвестиционные кредиты в "денежной" форме, долгосрочные государственные и прочие "ценные бумаги" ("денежный агрегат М3") в той мере, в какой они посредством сделок с ними на биржах, в банках и т.д., а также в частном порядке превращаются в "депозитные деньги" и (или) "обналичиваются".

Не понимая "неразменности" денег и прочих буржуазных терминов, конечно же, не понять содержание, например, труда Р.Гильфердинга "Финансовый капитал: новейшая фаза в развитии капитализма" (Вена, 1910, в РСФСР впервые издана Госиздатом в 1922 и отправлена в спецхран на многие последующие десятилетия). Впрочем, без всего этого невозможно понимание трудов и всех прочих буржуазных ученых по теории и истории денег и финансового капитала в 19-ом и 20-ом веках не только в странах капитализма, но и в СССР, и во всех прочих "социалистических государствах".

В то же время, оставаясь в плену буржуазного сознания и, следовательно, в плену терминологии буржуазной науки, невозможно уяснить существо, необходимость, неизбежность и закономерность процесса превращения "государственных бумажных денег" в банкноты, банкнот - в "государственные бумажные деньги", и всех этих "денег" - в превращенную форму государственного кредита. Если же человек, будь он самым выдающимся ученым, захвачен мифо-логосом иудео-христианства, который, перефразируя Хайдеггера, "есть дом бытия, жилище человека", то его пониманию существо, неизбежность и закономерность указанного процесса в принципе не доступно.

Для западных европейцев вообще, а для иудео-христиан, в особенности, кредит буквально есть то, что после веры и вследствие веры, а не до веры, ибо кредит есть то, что покоится на вере (точнее - на верованиях). Поэтому буржуазная финансовая и банковская теория и практика, говоря о разных видах денег и кредита, все время говорит отнюдь не об общественных отношениях, основанных на материальных отношениях производства и обмена. Эта теория и практика, говоря о деньгах и кредите, говорит об основанных на доверии отношениях индивидов и корпораций, учрежденных индивидами, а равно и о гарантиях исполнения обязательств, среди которых наивысшую ценность имеют гарантии публичные, завершенная форма которых - государственная гарантия.

Финансовый капитал - водораздел классического капитализма и глобализма.

Обозначающим исторический рубеж в развитии капитализма, несомненно, стал труд Рудольфа Гильфердинга "Финансовый капитал: новейшая фаза в развитии капитализма", завершенный автором в 1909 и впервые опубликованный в Вене в 1910 году. Гильфердинг с точки зрения денежного обращения в действительности обобщил произошедшие во второй половине 19-го века трансформации процесса общественного воспроизводства материального богатства и дал им сугубо буржуазное объяснение, используя "Капитал" Маркса в качестве "основной" теоретической предпосылки и объекта для "развития".

Гильфердинг пришел к выводу: "...не представляет никакой необходимости, чтобы металл вступал во внутреннее обращение". В то же время "деньги и денежный материал, обладающий стоимостью, например золото, никогда не могут быть полностью заменены в обращении простыми знаками, - иначе ход его будет нарушаться. Поэтому... всегда фактически находятся в обращении [также] и полноценные деньги, например для заграничных платежей. Бумагою всегда может быть замещен только тот минимум, ниже которого... не опускается обращение". Но "эти бумажные деньги... действительны только в пределах одного государства; для балансирования международных платежей требуется металл, деньги... А раз так, то и стоимость денег, обращающихся внутри страны, должна поддерживаться на равном уровне с интернациональными платежными средствами, - иначе были бы неминуемы потрясения торговых сношений". Поэтому "чисто бумажные деньги, в конце концов, должны оказаться невозможными, потому что при них обращение подверглось бы постоянным пертурбациям".

Однако - это с одной стороны, а с другой Гильфердинг обобщает и теоретически обосновывает современное ему буржуазное представление, что "стоимость бумажных денег" определяется отнюдь не стоимостью золота, выполняющего общественную функцию денег. "Стоимость бумажных денег" по этому представлению определяется "суммой стоимости товаров, находящихся в сфере обращения во всякий данный момент, а эта сумма подвержена постоянным колебаниям, ...и стоимость денег должна претерпевать постоянные колебания". Для теоретического объяснения этого положения, равно как тех положений, которые представлены в предыдущем абзаце, Гильфердинг вводит понятие "общественно-необходимой стоимости обращения", тем самым впервые наиболее ясно формулируя так называемый "товарный стандарт" денег или, что есть то же самое, исключительно "товарное покрытие" денег. Кратко представим описание этого понятия самим Гильфердингом, дабы не исказить суть излагаемого им.

Гильфердинг пишет, что "стоимость" денег "в действительности определяется совокупной стоимостью товаров, находящихся в сфере обращения... Действительное мерило стоимости не деньги: "курс" самих денег определяется тем, что я назвал бы общественно-необходимой стоимостью обращения. ...если мы примем во внимание... [деньги как средство платежа], то общественно-необходимая стоимость обращения выразится в формуле: (сумма товарных стоимостей) / (скорость оборота денег) плюс (сумма подлежащих погашению платежей) минус (взаимно покрывающиеся платежи) и, наконец, минус (те обороты, в которых одна и та же монета попеременно функционирует то как средство обращения, то как платежное средство). Это - масштаб, величину которого... невозможно вычислить наперед. Единственный счетчик... это, - общество. Величина масштаба изменяется, а с нею и курс денег... требуется только, чтобы количество денег в обращении было сведено к минимуму обращения, а колебания за пределами этого минимума устранялись бы вступлением в сферу обращения полноценных денег [имеющих полное покрытие золотом и иными драгоценными металлами]".

Заметим: в 1920-ые годы в течение нескольких лет Гильфердинг был министром финансов Веймарской Германии. Существовавшая в СССР до 1937г. денежная система, созданная реформой 1922 года (реформой Сокольникова), которой в обращение был введен "золотой червонец", есть одна из первых наиболее полных практических реализаций теории Гильфердинга. Есть много признаков, что и денежная система США во времена "Нового курса" была приведена, с учетом опыта СССР, в соответствие с выводами все того же Гильфердинга. Он и в 1917г., и до своей смерти так и не признал революцию в России, как и самую Советскую Россию ни пролетарской, ни социалистической.

Но чем измерена "стоимость суммы товаров", на которой покоится "общественно-необходимая стоимость обращения"? По Гильфердингу с количественной стороны она определяется "тем рабочим временем, которое должно затрачиваться обществом на производство всего продукта; общество берется здесь как единое целое, производящее продукты всей своей рабочей силой". А чем обусловливается качественно и определяется количественно самое рабочее время, которое должно затрачиваться данным обществом "на производство всего продукта"? Ближайшим ответом будет - самим этим общественным продуктом во всей полноте и целостности количественной и качественной структуры этого продукта, которые, в свою очередь, определяются уровнем развития производительных сил, и, стало быть, материальным базисом общества и соответствующими ему идеологической и политической настройкой.

То есть "стоимость суммы товаров", производимых в данном государстве, определяется самим этим общественным производственным организмом (государством). Однако "так" это лишь в том исключительном случае, когда и если такое государство есть государство, объемлющее весь род человеческий, весь мировой рынок без изъятий. А в действительности даже и для такого "идеально-типического" (в новоевропейском смысле) случая Гильфердинг не дает никакого объяснения, кроме феноменологического объяснения по кругу. Вопрос о сущности стоимости и о ее превращенных формах в сознании Гильфердинга неуместен. Вследствие этого никакого объяснения указанным им феноменам Гильфердинг не дает: феномены сами по себе и теория изменяющейся "стоимости суммы товаров", как и теория "цены денег", сама по себе; никакой связи между ними Гильфердинг не установил, да и установить не мог. Гильфердинг так же, как и Энгельс, дает определение по кругу - ничего иного ни первый, ни второй дать не могут: онтология замещающе вытеснена феноменологией и подменена ею (феноменологией).

Отказ от тезаврации банкнот - это не просто дефолт (односторонний отказ от исполнения своих долговых обязательств) со стороны центрального банка и всего государства. Отказ от тезаврации в действительности есть всеобщий отказ от использования денег в обращении, а, стало быть, и отказ от денег как таковых. Всеобщий отказ от использования денег в обращении означает, что не только банкноты уполномоченных государством банков, но и все иные разновидности государственных долговых обязательств превращены в юридическую фикцию, равно как и то, что в фиктивный капитал превращен всякий капитал, составленный из банкнот и всех прочих видов ценных бумаг. То есть долговое обязательство (банкнота) уполномоченного государством банка (государства) формально есть, но объекта этого обязательства - денежного товара - нет: нет той самой вещи, которую должник обязан вернуть кредитору. А раз нет объекта долга, то нет и самого долга - обязательство вернуть "ничто" (равно как и обязательство вернуть неопределенное "нечто"), ничтожно или, иначе, есть юридическая фикция долга.

Всякий финансовый капитал в условиях "золотого стандарта" представлял определенное количество денежного капитала и в силу этого был определенным количеством денежного капитала, то есть был определенным количеством всеобщего товара-эквивалента, количественно возрастающего посредством процесса общественного воспроизводства. Да и капитал вообще есть количественно возрастающая стоимость, что измеряется (и стоимость, и ее возрастание) единой объективной всеобщей мерой, каковой является всеобщий товар-эквивалент - деньги в виде металлического золота.

В этом отношении противоречивость сознания и экономической практики буржуазии со времен Гильфердинга в том, что отныне финансовый капитал, с одной стороны, является всеобщей формой капитала вообще, представляя любой и всякий капитал (и товарный, и денежный), ибо деньги теперь есть функция товаров, а товары - функция денег. Однако в то же самое время этот самый финансовый капитал, с другой стороны, уже не есть денежный капитал как таковой и не представляет его, ибо не только денежного, но и капитала как такового уже нет - "капитал (стоимость) исчезает" так же, как в это же время "материя исчезает" (эмпириокритицизм и прочее). Денежного капитала и капитала как такового теперь нет потому, что в экономической практике теперь нет единого объективного "мерила стоимости" (всеобщего товара-эквивалента), да и самой объективной (отличной от "цены") "стоимости" тоже уже нет. А раз в экономической практике нет ни "мерила стоимости", ни "стоимости", то нет и капитала, количественное возрастание которого именно в стоимостном, а не в каком-либо ином отношении, осуществляется в процессе воспроизводства.

Собственно уже Гильфердинг заложил теоретические предпосылки замены денег их симулякрами, но сам этот переход занял около полувека. Посредствующим звеном в этом переходе стали "золотодолларовый" и "золоторублевый" стандарты. В СССР была осуществлена пилотная опробация перехода к "золотодолларовой" системе и ее самой: СССР одним из первых перешел от "золотого стандарта" к "золотодолларовому стандарту" в 1937 году. Пока доллар тезаврировался, "золотодолларовый стандарт" существенно не менял ситуацию: в экономике по-прежнему имелась товарная (вещная) мера стоимости, пока доллар тезаврировался. Значительно удлинилось опосредствование: иные валюты, будучи банкнотами и имея государственную гарантию конвертации в доллары, лишь через них могли быть тезаврированы по "принудительному курсу". Однако правительством США в начале "Нового курса" и вплоть до заключения Бреттон-Вудских соглашений размен долларов на золото был прекращен, но без обращения долга в государственный долг, а все золото изъято - на руках оставили лишь на сумму не более $100. Требование де Голля произвести тезаврацию завершилось массой проблем внутри самой Франции и смещением де Голля с поста президента.

Но и после фактического отказа США от тезаврации до тех пор, пока США не отказались от установления "принудительного курса", их доллар служил "мерой стоимости", а не только "резервной" валютой. Наличие "счетных денег" обеспечивает, хотя и очень сильно опосредствованное, но все же в своей основе отчасти остающееся "рыночным" регулирование цен всех товаров и пропорций их обмена. Поскольку золото продолжало выполнять функцию "счетных денег" ("меры стоимости"), постольку именно закон стоимости и в осознаваемой людьми общественной практике продолжал действовать в качестве регулятора воспроизводства. Однако институционально (политически, юридически и экономически) золото было изъято из обращения в качестве денег, и курс доллара США устанавливался не рынком, но финансовыми властями США. Поэтому институциональное регулирование общественного воспроизводства и в США, и во всех иных государствах, привязанных к доллару США, осуществлялось уже не как реакция на объективное регулирование общественного воспроизводства законом стоимости, но именно как институциональное (властное) регулирование, осуществляемое вместо регулирования законом стоимости (посредством рыночных отношений).

В рамках любой корпорации (предприятия) всегда осуществлялось и осуществляется институциональное регулирование производства на основе планирования. Но в условиях "золотодолларового стандарта" (как и в условиях "золоторублевого стандарта") институциональное регулирование оказалось генерализированным вплоть до общегосударственного и международного уровня. Вся совокупность различий между известными системами государственного регулирования общественного воспроизводства обусловливается лишь различиями в балансе применяемых методов и эффективности каждой из таких систем, но отнюдь не различиями в сущности самих этих систем. По существу между системами государственного регулирования (законодательного и иного институционального регулирования, планирования, администрирования...) различий нет.

Постановлением ЦК ВКП(б) и СМ СССР от 14.12.1947 начата денежная реформа. По указанию Сталина купюры нового образца были изготовлены по образу и подобию "николаевских" банкнот Российской империи. Реформа прекратила хождение двух видов денег - червонцев и обесценивавшихся рублей, вместо них ввела единый вид "бумажных денег", исчисляемых в рублях, привязка к доллару США сохранилась. Постановлением СМ СССР от 28.02.1950 она отменена и, по образу и подобию США, установлен "принудительный курс" рубля, равный 0,222168 грамма "чистого золота". С 1.03.1950 Госбанком СССР установлена покупная цена на "чистое" золото, равная 4,45 рублей за 1 грамм. На "золотой рубль" переведена большая часть внешней торговли СССР со странами Совета экономической взаимопомощи (СЭВ, создан в 1949г.), а также с Китаем, Монголией, Северной Кореей, Вьетнамом и рядом развивающих стран.

Этим СССР начал формирование своего - особенного - общего рынка, противостоящего общему рынку, контролируемому США и привязанному через доллар США к тем остаткам "золотого стандарта", которые оставались в рамках Бреттон-Вудской системы и Генерального соглашения о тарифах и торговле (ГАТТ). Новый "золоторублевый стандарт" в действительности вводился и функционировал по образу и подобию современного ему "золотодолларового стандарта" в качестве альтернативы последнему. Когда в начале 1970-х США законодательно отказались от "золотодолларового стандарта", что означало отказ от этого стандарта во всей системе Бреттон-Вудских соглашений и ГАТТ, тогда с небольшим лагом де-факто и в "советском блоке" также был ликвидирован "золоторублевый стандарт".

Не замеченный современниками глобальный переворот и симулякры денег.

Современные "деньги" не являются деньгами; они суть симулякры денег, которые не являются ни всеобщим стоимостным эквивалентом всех товаров, ни товаром вообще. Симулякры денег стоимости не имеют. Они не являются также и знаками (титулами) подлинных денег, не являются они ни "товарными деньгами", ни "кредитными деньгами" вообще. Поскольку цена товара есть денежное выражение (через количество подлинных денег) меновой стоимости данного товара, и поскольку нет денежного товара, являющего всеобщим эквивалентом товаров, постольку и цен товаров тоже нет. А что же теперь есть под видом цен? Есть симулякры цен.

При "обмене" товара на симулякры денег товар передается держателю симулякров денег в собственность, при этом стоимость переданного товара должна была бы остаться у продавца (производителя) этого товара, однако в обмен на реальный товар продавец не получает его эквивалента - денег. В силу этого стоимость товара, переданного держателю симулякров денег, к его (товара) продавцу эквивалентным товаром не возвращается, ибо симулякр денег - не товар. В случае использования симулякров денег при "обмене" товаров на первый взгляд происходит вроде бы то же, что и при ссуде денег заемщику в форме капитала, приносящего процент. Ведь на первый взгляд покупатель (держатель симулякров денег) вроде бы кредитуется продавцом товара, однако в отношении права на переданный как бы "в кредит" товар его продавец собственность утрачивает. Величина стоимости, которой есть у продавца, уменьшается на величину стоимости товара, переданного в "обмен" на симулякры денег. Но покупатель, держа только симулякры денег, никакими товарами не обладает и соответствующей им стоимости не имеет, а в "обмен" на симулякры денег получает в собственность реальные товары, имеющие стоимость и отчужденные таким способом у продавца.

Держатель симулякров денег посредством такого "обмена" присваивает товары и их стоимость. То есть при использовании симулякров денег акты "обмена" есть акты отчуждения соответствующих товаров, осуществленные без возмещения собственникам этих отчуждаемых товаров их стоимости эквивалентными по своей стоимости товарами. А это и есть экспроприация товара у его продавца (производителя), посредством которой экспроприатор присваивает экспроприируемый товар и его стоимость. Однако она совершается вроде бы вовсе не принудительно, а по добровольному согласию формально равноправных как собственников сторон. Правда одна из них ничего, кроме симулякров всеобщего товара, в собственности не имеет. Но этот держатель симулякров денег имеет гарантию государства принудить всех кредиторов принимать симулякры денег в качестве средства исполнения должником своих обязательств перед ними, если таковые паче чаяния откажутся это сделать, а не только гарантию принять симулякры денег в качестве средства оплаты обязательных платежей в пользу государства. И, стало быть, принудительность здесь есть в полной мере, но не непосредственная, а опосредствованная государством как орудием классового господства и аппаратом насилия.

Держатель симулякров денег в действительности выступает не как самостоятельный субъект общественных отношений по поводу обмена, распределения и перераспределения соответствующих товаров, а, стало быть, и по поводу их производства и потребления. Держатель симулякров денег выступает всего лишь как один из множества агентов эмитента соответствующих симулякров денег, ибо симулякры денег указывают не на товар и не на собственника товара (производителю или продавцу товара) - не к ним отсылают они. Симулякры денег указывают на и отсылают всего лишь только и исключительно лишь только к институциональной власти эмитента над процессом общественного воспроизводства.

В действительности первоначально именно эмитент симулякров денег (формально олицетворяемый сначала ФРС США и Госбанком (ЦБ) СССР, а затем только ФРС США) осуществил экспроприацию не только всех непосредственных производителей и продавцов товаров, но и всего общественного капитала, прежде всего. Лишь вследствие такой экспроприации и на ее материальной, политической и идеологической основе этот экспроприатор предоставил и предоставляет экспроприированным в той или иной мере выступать своими агентами, обладающими тем или иным, опять-таки, в конечном итоге определяемым экспроприатором, объемом полномочий по осуществлению на законной основе всех последующих частичных экспроприаций...

Василиев Владимир, 2-4 октября 2016 года.

Все материалы Автора