Посредством критики "научной реконструкции башкирского общества как исторического феномена" показано внутреннее противоречие этой и им подобных теорий, неразрешимое ни в рамках самих этих теорий, ни на основе новоевропейской феноменологии и номинализма, которые являются методологией всех таких теорий.

Впервые представлены авторские выводы о действительной специфике материального базиса и политической надстройки башкир как особого производственного общественного организма, являющегося особым социумом, а равно и особым народом, имеющие ключевое теоретическое и политическое значение для перехода к расширенному воспроизводству не только башкир, но и всех других коренных народов России.

Неразрешимое противоречие в "реконструкции башкирского общества".

В чём заключается специфическое отличие развития башкир как народа?

Например, доктор исторических наук, профессор Башкирского университета Булат Азнабаев в видео-ролике "Башкирское общество: реконструкция исторического феномена" (см.: https://www.youtube.com/watch?v=ul6u7cieIHU&t=3s ) утверждает, будто бы башкиры якобы отказались от создания "государства", дабы исключить антагонистическое отношения внутри своего "родового сообщества".

И соответственно башкиры, как и некогда арабы в VI-VII веке или афганцы практически до сих пор, остались на стадии "политии", которая, дескать, есть либо "догосударственная", либо "негосударственная" ("негосударственная" — вне сомнения) стадия.

В своих теоретических построениях и выводах из них он опирается, прежде всего, на теории политики, восходящие к Карлу Шмитту, и современные исторические и этнографические теории специфических отличий политического развития "номадических" и им подобных "народов".

А почему он так утверждает?

Потому что "государство", по верованиям его и иже с ним, — это политическая форма социума (общества), которое не просто разделено на антагонистические социальные группы (общественные классы) эксплуататоров и эксплуатируемых, угнетателей и угнетаемых, господствующих и подвластных.

"Государство" есть форма "вертикальной политической организации" особого (обособившегося от других особенного) социума.

Ибо это такой особый социум, который состоит, по меньшей мере, из двух разных "народов", ибо господствующий класс ("элита") "алогенен", то есть по своему происхождению чужд тому народу, над которым он господствует, и чужд потому, что завоевал и подчинил его себе как господину, образовав с завоеванным народом одно единое государство.

Как тут не вспомнить известное определение Ульянова (Ленина), гласящее, что в каждой нации есть две нации - нация господ и нация подвластных им, нация угнетателей и нация угнетаемых, нация эксплуататоров и нация эксплуатируемых. Но Булат об этом не вспоминает, а зря...

Поэтому, делает вывод Булат Азнабаев, создать "государство" — это пустить "чужака", "врага" в свой социум.

А в этом различении "друг/враг", "свой/чужой", согласно "классической" статье Карла Шмитта "Понятие политического", как раз и заключается сущность политического — основы и существа политики.

Отсюда логически следует — отказ "пустить" "врага" в свой социуму в качестве его "элиты" или, что есть то же самое в этой логике, отказ от превращения своего социума в "государство" есть отказ "допустить" политическое внутрь социума, который есть союз "родов", дружественных друг другу. Этот особый социум есть "союз родов-друзей".

И, следовательно, этот отказ от создания "государства" в реальности есть отказ от "политии" (от политической организации), которая стала бы внутренне присуща этому союзу "родов-друзей".

Иными словами говоря, это есть отказ от того, чтобы политическая организация стала не только общей формой исторического бытия союза "родов-друзей", но и формой отношений и связей, связывающих эти "роды-друзья" в "союз друзей" — в особый (обособившийся от других особенный) социум, который и есть этот особый народ.

Относительно башкир утверждается, в том числе и со ссылкой на полисы (политии) Древней Эллады, а не только на "номадов" Аравийского полуострова, что полития-таки была у башкир на протяжении большей (по своей продолжительности) части их истории.

Поскольку по существу именно так утверждается Азнабаевым и иже с ним, постольку этим утверждается, что полития есть нечто внешнее башкирам.

Дескать, она у башкир обусловлена отнюдь не внутренними отношениями и связями между башкирами, не внутренними потребностями воспроизводства башкир в качестве самих себя, но внешними отношениями и связями с иными политическими, в том числе государственными, образованиями, условиями и обстоятельствами.

Именно это логически следует из всего того, что утверждают Булат Азнабаев и те "учёные", на результаты исследований которых он ссылается, — следует независимо от того, что думают и говорят сами утверждающие о том, что они утверждают.

Однако ведь центральный тезис Булата Азнабаева и иже с ним, который они обосновывают и доказывают, состоит как раз в обратном!

Центральный тезис их состоит в том, что форма политии обусловлена присущей башкирам, арабам и т.д. специфике внутренних отношений и связей между ними, внутренними потребностями воспроизводства башкирами и т.д. самих себя как себя (не как иной самим себе социум), а не внешними отношениями и связями, условиями и обстоятельствами.

По утверждениям Азнабаева и иже с ним именно внешние условия и обстоятельства периодически вынуждали башкир, арабов, афганцев и т.п. "создавать государство". Но как только такие внешние условия и обстоятельства упразднялись, так башкиры, арабы, афганцы и т.п. союзы "родов-друзей" возвращались к "политии", то есть к "горизонтальной политической организации" самих себя в один и единый особый (обособленный от других особенный) социум.

Итак, что же получается? Противоречие получается, однако, и противоречие неразрешимое в рамках теории Булата Азнабаева и на основании той методологии, которая лежит в основании этой теории.

А может в действительности совсем не в том заключается специфика башкир, в чём видит её Булат Азнабаев и иже с ним?

Может быть то неразрешимое противоречие, а именно самоотрицание, которое нами показано в логике Азнабаева, не есть противоречие действительное и действительности, но есть противоречие между действительностью и реальностью, определяющей сознание Азнабаева и выразившееся в его теории независимо от его сознания и воли, хотя и посредством них?

К вопросу о специфике материального базиса жизни башкир до Октября 1917-го.

В самом общем виде, специфика башкир заключалась, прежде всего, в том, что у них производство особенного человека — башкира (независимо от пола его, но с полным учётом половых и возрастных различий) — и производство материального богатства до недавних по историческим меркам времён были сбалансированы — одно есть средство для другого, во-первых.

Но, далее, у башкир на протяжении веков и даже тысячелетий в производстве материального богатства первичным было и до относительно недавних пор оставалось производство средств к жизни, которое было синкретично (неразрывно) с производством "естественных" средств производства (не только животные, но и сам человек), а не производство искусственных (технэ, техника) средств производства.

Кормящая территория — вот главное общее условие производства башкир, равно как и особенный человек (башкир) на протяжении веков и тысячелетий. С кормящей территорией они на протяжении веков и тысячелетий пребывали в "симбиозе", в своём (башкир) сознании образуя с нею одно неразрывное единое целой — один и единый производственный организм — "естественную лабораторию" башкир.

Кормящую территорию и самих себя на ней они и защищали на протяжении веков и тысячелетий, ибо это была защита башкирами как народом самого себя — эта защита и была одним из необходимых общих условий воспроизводства особенным человеком, то есть башкиром, самого себя как себя.

Есть ещё целый ряд существенных моментов, обусловленных генезисом (историческим происхождением, производством) общественной природы башкир на протяжении, как минимум, последних шести тысячелетий, в том числе и в части того, что исследуется генетикой, лингвистикой, культурологией и прочими социальными науками.

Но ведь уже и тем, что сказано, вполне определённо указано на структуру производственных отношений (совокупность производственных отношений, связей и отношений между этими отношениями), включающую иерархию и взаимосвязь всех её (структуры производственных отношений) органических моментов.

Речь идёт о структуре всех производственных отношений и связей между башкирами и башкир со всеми остальными или, что есть то же самое, речь идёт о действительной социальной организации производства (воспроизводства) башкир, являющейся действительным материальным базисом жизни башкир в качестве самих себя — в качестве особого, исторически специфического народа (социума).

Именно из этой структуры производственных отношений башкир по поводу производства самих себя как особого народа, который суть особый социум, во-первых, производства материального богатства (жизненных средств и средств их производства), во-вторых, и производства особенного человека — башкира, в-третьих.

Производство башкир как особенного человека — это производство (воспроизводство) башкир во всей совокупности особенных (не только семьи, роды, но и все иные социальные группы) и единичных (индивидуальных) определённостей его, то есть всех социальных групп и индивидуумов, составляющих народ башкир как особый социум.

Из всего этого выводится практическое отношение башкир к себе, к народу, к другим людям, народам и нациям, к мiру в целом, которое (практическое отношение) лежит в основании производственных отношений, выражается и осуществляется в них и посредством них (производственных отношений).

Но выражается и осуществляется не непосредственно, а в экономических формах, определённых уже не столько внутренними отношениями и связями башкир в процессе осуществляемого ими производства, сколько внешними отношениями и связями народа — историческим контекстом, в котором народ башкир воспроизводил себя как себя.

Чтобы читатель хотя бы в первом приближении смог более-менее адекватно понять сказанное, посмотрим на то, что уже сказано, с иной — более "высокой" и одновременно более "глубокой" — "точки зрения", то есть "отойдём подальше, чтобы точнее попасть", ибо в результате такого "отхода подальше" как раз и окажешься наиболее близко.

В Древней Элладе (Балканы), на Южном Урале, в Аравийской пустыне или в Афганистане специфика присвоения общественными индивидами кормящей территории не обусловливала необходимость систематической кооперации огромных масс людей, во-первых, и централизацию процесса своего присвоения, во-вторых.

Долины Нила, Инда, Хуанхэ и Янцзы, междуречье Тигра и Евфрата невозможно было присваивать как кормящие территории (производить на них необходимые жизненные средства в достаточном количестве) без систематической кооперации огромных масс людей в целях производства и в процессе производства, во-первых, и без централизации процесса присвоения кормящей территории (производства на ней), во-вторых.

В отличие от этих очагов древнейших цивилизаций и государств, в которых исторически впервые возникли "вертикальные политические организации" общественных индивидов, которые Азнабаев называет "государством", кормящая территория Древней Эллады, Южного Урала, Аравийской пустыни или Афганистана обусловливала:

— Минимальную кооперацию относительно больших масс людей — соседской общины всего лишь, очень редко — ряда соседних соседских общин, если не считать войска, ибо войско — это форма кооперации: "Одна из важнейших форм этой кооперации имеет место, например, при охоте. Точно так же и на войне, представляющей собой ту же охоту, более развитый вид охоты. Тот эффект, который, например, производит атака кавалерийского полка, не могут произвести взятые поодиночке кавалеристы, хотя во время атаки каждый отдельный кавалерист действует, если он вообще действует, только как отдельный кавалерист" (Маркс).

— Предельную децентрализацию присвоения кормящей территории посредством преимущественно оседлого (с отгонными и отхожими промыслами) и полукочевого способов производства жизненных средств большими семейными и соседскими общинами. Эти общины связаны между собой, прежде всего, производственными отношениями воспроизводства особого народа.

Они не были связаны между собой производственными отношениями создания и эксплуатации искусственных средств производства (гигантских систем ирригации и т.д.) и социальной организации труда совокупного работника, кооперированного в масштабе всего особого (обособившегося от других особенного) производственного общественного организма.

Не связаны они были между собой также и производственными отношениями по поводу воспроизводства больших социальных групп, выделившихся вследствие общественного разделения труда и не занятых непосредственно в производстве жизненных средств, но занятых общественной организацией труда, а также по поводу изъятия продуктов труда у их непосредственных производителей и распределения этих изъятых продуктов.

Поэтому для возникновения внутреннего разделения на эксплуататоров и эксплуатируемых, угнетателей и угнетаемых, господствующих и подвластных внутри соответствующих особых народов (особых социумов), воспроизводящих себя на таких кормящих территориях, не было необходимых материальных условий и предпосылок.

Материальными условиями и предпосылками социальной организации общественных индивидов в особый производственный общественный организм как раз и являются производственные отношения с кормящей территорией.

А это, прежде всего, отношения присвоения (собственности) кормящей территории и по поводу присвоения кормящей территории, которая была общей собственностью такого, как башкиры, особого народа, но от этого она не переставала быть его — особого народа — частной собственностью — его "вотчиной", если использовать устоявшееся у башкир словоупотребление.

Собственно и все иные средства производства, включая и самого человека как средство производства, у них могли быть только доиндустриальными, вместе с кормящей территорией обусловливая полуоседлый, полукочевой, а в ряде случаев также и кочевой способ производства жизненных средств.

Но ведь и все производительные силы башкир как особого народа, взятые под иным углом зрения — с точки зрения отношений между людьми в процессе присвоения кормящей территории и по поводу присвоения кормящей территории, распределения, обмена и потребления между ними, есть ведь не что иное, кроме как органические моменты производственного отношения башкир.

Производственного отношения башкир к чему? И к своей кормящей территории, и друг к другу как к органическим членам особого народа башкир, нераздельного с его кормящей территорией в рамках одного особого производственного общественного организма.

Башкиры как корпорация-эксплуататор и как корпорация-класс, организованная в политию.

А вот отношения с особыми социумами в целом, живущими на своих кормящих территориях, и отношения с представителями других особых социумов, живущими на кормящей территории башкир, — это отношения частной собственности в их "чистом виде".

Отношения частной собственности — это отношения эксплуатации, господства и подчинения, то есть отношения политические, а не только экономические, и, следовательно, это отношения классовые.

Представители иных особых социумов, живущие на кормящей территории башкир, насколько об этом можно судить по всей известной истории башкир, не захватывались башкирами и не поселялись на территории башкир в качестве рабов или лично зависимых от башкир индивидуумов, а приходили туда добровольно.

Однако до тех пор, пока такие индивидуумы не были инкорпорированы в народ башкир посредством "усыновления" и прочих институтов инкорпорации башкирами в себя представителей иных особых социумов, они оставались "чужими". Поэтому они и не имели права на со-собственность в частной собственности башкир на кормящую территорию и получаемые от её присвоения (производства) продукты.

В отношении представителей иных особых социумов, живущих на кормящей территории башкир за счёт присвоения той или иной части, того или иного сегмента этой кормящей территории башкир, вплоть до 1917-1920-го годов башкиры институционально выступали "арендодателями", экономически — как получатели "ренты" от своего права частной собственности на кормящую территорию, политэкономически — как эксплуататоры "арендаторов".

Но выступали они таковыми отнюдь не индивидуально, а как целое, то есть как весь народ башкир в целом (другое дело, что со временем полномочным представителем народа становилась всё меньшая и меньшая по своему масштабу территориальная община башкир вплоть до той, которую доныне называют "родом").

Акционерное общество, как это доказал Маркс, есть "комбинированный капиталист", а вот особый социум (особый производственный общественный организм), централизовавший весь общественный капитал, — это уже не "комбинированный капиталист", но "всеобщий капиталист" — "община как всеобщий капиталист".

Если докапиталистические отношения товарного производства называются "феодальными", то тогда башкиры в отношениях с "арендаторами" были "всеобщим феодалом".

Хотя само по себе отождествление производственных, экономических и политических отношений с отношениями юридическими (феодальные отношения — отношения юридические, во-первых, и отношения, не являющиеся всеобщими даже внутри становящегося Нового Запада, во-вторых) теоретически весьма некорректно, скажем так.

Более подробно обо всём этом автором опубликован ряд статей о становлении и возникновении Нового Запада, а равно и развитого товарного производства = капиталистического производства из простого товарного производства Старого Запада, то есть Античности.

Но ведь в полисах (политиях) Древней Эллады, а также и в Риме, который ведь по существу всегда так и оставался городом (полисом), а все связи его с провинциями были связями политическими, как на это и указывал Маркс, были не только рабы.

В этих политиях Античности были также и "чужие", имеющие статус "свободных". И им полития в "аренду" предоставляла не только участки "полисной (публичной) земли", но и исполнение различных "функций" в экономическом обороте.

Рабовладельцами по отношению к этим свободным "арендаторам" политии Античности, вне всякого сомнения, не были, а вот эксплуататорами они были, и это тоже вне всякого сомнения.

Поскольку полития Античности была политической формой корпорации духовного родства, институционально организованной по образу и подобию корпорации кровного родства, ибо осознающей (воспринимающей и мыслящей) себя как кровнородственный общественный организм, постольку полития Античности есть не только корпорация-эксплуататор, но и корпорация-господин (господствующий класс) в отношениях со свободными "арендаторами".

Народ башкир в отношениях со свободными "арендаторами вотчинных земель башкир" в действительности выступал корпорацией-классом, а равно и корпорацией-эксплуататором аналогично тому, как это было в политиях Античности в соответствующих отношениях со свободными "арендаторами" полисных (публичных) земель.

Правда в Античности в поздние времена не только "чужие", но также и разорившиеся члены полисов становились арендаторами публичной собственности, примеров чего в истории башкир мне пока не известно.

И не надо забывать, что полития (полис) Античности в его классическом виде — это и есть демократия в её буквальном смысле — власть народа. Так вот и башкирская полития есть демократия в её самом буквальном смысле — она есть даже более непосредственная власть народа, чем власть народа (демократия) в полисах Античности.

И ещё один существенный момент — общественный способ производства, которым башкиры производили (и воспроизводили) самих себя не есть античный способ производства, а, тем более, не есть он также и так называемый феодальный способ производства.

Общественный способ производства башкир — разновидность (особенное) азиатского способа производства и, следовательно, он есть неотъемлемый момент экономической общественной формации со всеми вытекающими из этого общественными следствиями.

Н.Н. Кардин (на его концепцию как раз ссылается Б. Азнабаев) в своей концептуальной статье "Кочевые общества в контексте стадиальной эволюции" (Журнал "Этнографическое обозрение", 1994, №1, стр. 62-72) пишет о том, что "широкое развитие торговли у кочевников... это свидетельство их узкой собственной экономической базы, делавшей кочевые общества открытыми по отношению к внешнему миру".

Но это уже совсем иной предмет, гораздо более обширный, нежели тот, который мы рассматриваем здесь — здесь надо намного "дальше отойти, чтобы точнее попасть".

Так вот, в действительности всякий особый народ (со всеми теми органическими атрибутами своего воспроизводства в качестве самого себя, о которых сказано прежде), организованный как полития (полис) есть не что иное, кроме как политическое государство.

Политическое государство есть неотъемлемый атрибут, политическая форма бытия народа, а равно и политическая форма существования данного особого народа как особого производственного общественного организма = особого социума.

Иначе данный особый народ так и не стал бы народом, но продолжал бы оставаться на ступени союза "родственных" племён, либо на ступени Орды, политически организованной одним или небольшой группой "родственных" племён, так и не ставших особых народом.

Но таковой эта группа "родственных" племён остаётся лишь до тех пор, пока не канет в Лету, будучи поглощена (ассимилирована, то есть социально уничтожена) или/и физически уничтожена как таковая иными племенами, народами или нациями.

А вот как институционально организовано и функционирует политическое государство, то есть какие институциональные формы политического государства и его исторического бытия известны — это уже вопрос не о первичных (классовых), но о производных политических и юридических отношениях.

Это вопрос не просто об отношениях надстроечных, но вопрос об отношениях феноменологических, то есть об отношениях в том их виде, в каком они непосредственно явлены на поверхности общественной жизни и воспринимаются современниками.

Кое-что о способе видения мiра вместо заключения.

Вот именно эти феноменологические отношения Булат Азнабаев и иже с ним, мыслящие по лекалам Нового Запада, считают существенными признаками либо государства, либо политии, противопоставляя их друг другу как разные по самому своему существу отношения.

Это — неизбежное, ибо закономерное, следствие доминирования феноменологии в общественном сознании, не исключая теоретическое сознание, Нового Запада вообще и иудео-наглосаксонского номинализма, в особенности.

Ибо для номинализма никаких иных сущностей, кроме Бога, нет - "сущности не существуют". Но всё существующее, не исключая также и Бога, суть "вещи в себе", познание которых не только невозможно, но и о которых невозможно однозначно утверждать, есть они или нет, за исключением Бога.

Однако то, что Булат Азнабаев, говоря о специфике "устройства башкирского общества", отталкивается от античных полисов (политий), — это важный и необходимый момент неплохого подхода к рассмотрению существа вопроса. Но это именно момент и именно подхода к рассмотрению, а не рассмотрение существа дела.

Василиев Владимир, 31 января 2022 года.