Революционные фантазии. Приписывали царице и Распутину роман, которого не было

"Постепенно раскрывается мерзостная картина придворной грязи и разврата! Настоящий Рим эпохи вырождения — хуже! Какая масса кровавых злодейств, обмана, провокаторства... и сказать нельзя. Изверги рода человеческого, а не люди. А с ними еще церемонятся! Смертную казнь отменили. Надо бы им объявить, что присуждены к смертной казни через повешение, запереть в Царском Селе и держать в непрерывном ожидании, чтобы довести их до умоисступления! И уже как негодных тварей вздернуть потом! И этой бы казни было мало!"

Это цитата из дневника современника русской революции, датированная 10 марта 1917 года. Прошло только две недели после свержения царского режима. Газеты переполнены разоблачениями "преступлений" Николая II и его "камарильи". Цензуры нет. Все печатают, что в голову взбредет. А читатели глотают залпом "сенсации" и делают "выводы".

Кстати, кто автор приведенного отрывка из дневника? Большевик? Эсер? Профессиональный революционер из тех, кто расстреляет царя и его семью менее чем через год? Инородец из "жидо-масонского заговора", о котором трубила черносотенная пресса? Отнюдь! Известный математик, действительный член Российской Императорской Академии наук Владимир Андреевич Стеклов! Не студент, не бомбист, не молокосос — 53-летний русский ученый из семьи священнослужителей, убеленный сединами, украшенный окладистой бородой и профессорскими очками. Почтеннейший человек умереннейших взглядов! Его имя, между прочим, до сих пор носит один из академических институтов. Да и жил Владимир Стеклов не в глухомани, а в Петербурге — на Зверинской улице, 6. Значит, мог видеть и парады гвардии, и царские выезды, и Зимний дворец, и самих членов императорской фамилии. Ну не от названия же улицы, где была его квартира, он так "озверел"?

Значит, кровожадное настроение академика вызвало нечто другое. Это была болезнь века. Империя жаждала крови. Подданный алкал цареубийства. А также — убийства Бога небесного в виде кощунства и атеизма. И уничтожения авторитета отцов как "представителей отсталой отжившей старины". Можно ли подыскать для этой болезни другие слова, кроме "кризиса патриархального общества"? Наверное, нельзя.

ЗВЕРЬ-АКАДЕМИК. Лично мне запись из дневника академика Стеклова объяснила все, что случилось с нашей прежней великой страной в XX веке. Все стало на свои места. И красный террор, и ответный террор белый, и репрессии 1930-х, и сталинские методы как единственное средство обуздать общество, отвергшее заповедь "Не убий!". Они, как в зародыше, скрыты в короткой, пронизанной садизмом фразе академика: "И этой бы казни было мало!" Мало, видите ли, ему... Ну что ж? Скоро счет казненных пойдет на миллионы, чтобы удовлетворить кровожаждущего математика.

Миф о Распутине. Возник как вариант сказки об Иване-дураке и принцессе

Несколько лет назад в Санкт-Петербурге вышла книга историка Бориса Колоницкого "Трагическая эротика: образы императорской семьи в годы Первой мировой войны". Исследователь собрал чуть ли не все слухи, которые ходили в последние годы царского режима о Николае II, его жене, матери, Распутине, великих князьях и тех, кто олицетворял власть в представлении среднего верноподданного. Эти слухи кристаллизировались в похабные частушки, передававшиеся из уст в уста, в бульварные пряные брошюрки, написанные бойкими литераторами, и многочисленные уголовные дела об "оскорблении Величества", осевшие в российских архивах.

Что удивительно: представления об "обожаемом монархе" тогдашнего профессора и дворника мало чем отличались. Перед тем как убить царя физически, Россия убивала его в своих похотливых фантазиях. Вместо "отца Отечества" в массовом сознании появился образ дурачка-подкаблучника, управляемого "немкой Алисой", голову которого только по недоразумению украшала корона. "Не стоит жестко противопоставлять слухи "народные" и слухи "интеллигентские", — пишет автор. — Не стоит преувеличивать разницу между политической культурой образованной элиты и "народной" политической культурой неграмотных и полуграмотных простолюдинов. З.Н. Гиппиус, олицетворяющая рафинированную культуру Серебряного века, писала в раннем варианте своего "дневника", в сущности, о том же, о чем сообщали в своих письмах малообразованные русские солдаты".

Действительно, не стоит. Утонченная поэтесса Зинаида Гиппиус, которая эмигрирует после революции из России во Францию, убегая от "власти хама", 24 ноября 1915 года пишет для себя, в стол, о Григории Распутине: "Гриша правит, пьет и фрейлин е...т. Федоровну по привычке". Под "Федоровной" высокопоэтическая дама имела в виду императрицу Александру Федоровну. В ближайшее окружение императорской семьи Зинаида Гиппиус не входила. Видеть, кого, по ее словам, "е...т" Гриша, она не могла. Просто передавала очередной порнографический слух.

А известный мемуарист и редактор газеты "Киевлянин" Василий Шульгин вспоминал, как во время войны запретили демонстрацию кинохроники, в которой царь возлагал на себя Георгиевский крест. В темноте во время демонстрации этого фильма чей-то голос из зрителей весело выдавал: "Царь-батюшка с Егорием, а царица-матушка с Григорием".

Эти порожденные похотливой фантазией слухи перелетали даже через границы! Посол Британии в Париже, лорд Берти, записал в дневнике в конце 1916 года, ссылаясь на своего информатора в России: "В одном из кинематографов в Москве показывалась военная фильма. В ней изображалась жизнь ставки, генералы за работой, император, склонившийся над картами. Когда появилась императрица, то публика стала кричать: "Гриша, где же Гриша?!"

ТЬМА НИЗКИХ "ИСТИН" И ВОЗВЫШАЮЩИЙ ОБМАН. По рукам ходили низкокачественные фотографии Распутина в окружении "придворных дам". Передавая их друг другу, сплетники утверждали, что это "фрейлины" и даже сама "императрица". Верили в то, во что хотели верить, действительность подменяя фантазиями.

Для убогих. Дефицит секса во время войны заставлял думать, что в царском дворце "это" в избытке

Коллекционированием слухов об интимной жизни российской императорской фамилии с увлечением занимался по "ту" сторону границы и "владыка Андрей" — галицкий униатский митрополит Шептицкий. Его "информатор" — один из греко-католических священников — отчитывался после поездки в Россию буквально накануне войны 1914 года о "подлинных" причинах дружбы царицы и ее фрейлины Вырубовой: "Эта особа до своего замужества жила с Государыней (amor lesbicus), а потом уверовала в Распутина". Приведенная цитата взята из "Отчета отца Леонида Федорива о 5-й поездке в Россию" и опубликована в книге "Митрополит Андрій Шептицький і греко-католики в Росії. Документи і матеріали", вышедшей во Львове в 2002 году. Вот, оказывается, чем интересовался митрополит Андрей Шептицкий — слухами о лесбийской любви царственных особ! Впрочем, что взять с бывшего кавалерийского офицера австро-венгерской армии, упавшего с лошади и после этого решившего стать священником! Просто поручик Ржевский во главе галицкой епархии! Точнее, поручик Шептицкий! И это не анекдот. Это быль, рисующая нравы и внутренний мир "святого отца". Повторяю, цитата взята из сборника документов, опубликованных во Львове уже в наши дни!

"Под час слухи о распутстве царицы, — пишет в своей книге Борис Колоницкий, — достигали совершенно фантастического уровня, ей приписывались романы со множеством любовников. Бульварный шовинистический сатирический журнал печатал после Февраля псевдонародные вирши:

"В Царском темная "малинка"

С удовольствием цвела.

В Царском тереме Алиска

С целой гвардией жила".

Название "сатирического" журнала, опубликовавшего похабные стишки, символично — "Трепач". Он "растрепал" эту "новость" в первом номере за 1917 год. Появление подобного издания на рынке стало возможным только по причине победившей революции — еще не Октябрьской, а Февральской. Как видим, не большевики начали кампанию по дискредитации царской семьи, а сторонники чисто рыночных отношений — так называемая свободная пресса. Уже свободная от гнета самодержавия, но рабски зависимая от низменных вкусов своих потребителей, так напоминающих нынешних трепачей в интернете.

Наверное, не стоит убеждать нормального читателя, что Александра Федоровна, родившая своему супругу пятерых детей, не могла спать с "целой гвардией". Хотя бы потому, что гвардия насчитывала до войны корпус из двух пехотных и двух кавалерийских дивизий, не считая артиллерийских и саперных частей, а с началом военных действий разрослась до армии. Никакая "нимфоманка", даже самая августейшая, не могла бы переспать с такой кучей народу.

Слухи о лесбийских наклонностях царицы были столь же глупыми — характеризовавшими не их "героиню", а сплетников с неудержимой фантазией. Но до поры до времени этим слухам верили даже такие люди, как поэт Александр Блок. В 1917 году после Февральской революции он был привлечен к работе Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию преступлений царского режима — не путать с большевистской ЧК! Комиссия копалась буквально во всем грязном белье свергнутого правительства. И... ничего не нашла, кроме пустых слухов. Именно после этого Блок записал в дневнике о Распутине: "Ни с императрицей, ни с Вырубовой он не жил".

Одной из причин возникновения чудовищных по неправдоподобию слухов о царской семье было отсутствие, как сказали бы мы, продуманной пиар-политики. В самом начале войны журнал "Огонек" для поднятия патриотических настроений опубликовал фотографию матери царя в юности. Вдовствующей императрице Марии Федоровне шел седьмой десяток. А со снимка на читателей смотрела юная декольтированная дама с обнаженными руками и задорной челкой. Тут же посыпалась лавина сальных домыслов. "В августе 1914 года некий 52-летний нищий утверждал, что Мария Федоровна якобы "слюбилась со Столыпиным и от него прижила ребенка", — пишет автор "Трагической эротики". По словам бомжа, привлеченного за свои сексуальные фантазии к уголовной ответственности, именно этот вымышленный роман матери царя и убитого террористом премьер-министра имел важные политические последствия: поэтому "крестьянам земли и не дали"...

Публикация в 1914 г. журналом "Огонек" портрета императрицы-матери в юности породил слух о ее романе со Столыпиным

ВЫДУМАННЫЕ "УТЕХИ ИМПЕРАТРИЦЫ". Среди очередных "любовников" императрицы-матери фантазеры начали называть отступившего из Восточной Пруссии генерала Павла Ренненкамфа, потом престарелого министра двора графа Фредерикса, которому было 74 года, и наконец, германского императора Вильгельма II, с которым шла война. Не трудно заметить, что воображение соединяло с Марией Федоровной любую попавшую в массовое сознание немецкую фамилию, пытаясь объяснить неудачи на фронте "изменой в верхах". Но к теме шпиономании непременно присоединялись политико-порнографические мотивы. Так в декабре 1915 года некоего приказчика И. Забежинского осенило: "Старая государыня, молодая государыня и ее дочери для разврата настроили лазареты и их объезжают".

Источником всевозможных слухов стало и происхождение Марии Федоровны — датской принцессы, вышедшей замуж за Александра III — отца последнего царя. В августе 1915 года 28-летний крестьянин поделился по этому поводу информацией с односельчанами, соединив в один сюжет и мать, и жену Николая II: "Государыни наши тоже из евреев". Вместо реальных в народном сознании возникали воистину сказочные образы. "Злая Царица Матерь Государя Императора Мария Федоровна все вещи прокутит и прогуляет со своими любовниками", — выдал призванный в армию 33-летний солдат девушкам, вязавшим теплые носки для фронта. Другой 44-летний казак утверждал: "Старая Государыня Мария Федоровна держит при дворе для себя Распутина, так как у него большой член; ей не нужна война, а нужен большой член".

Как видим, люди начала XX столетия практически ничем не отличались от нынешнего "массового человека". Народное сознание обильно фантазировало на тему дефицита. А так как дефицитом в условиях войны, когда миллионы призвали в армию, был секс, то императорскую семью обвиняли в неограниченных возможностях реализовывать сексуальный инстинкт. Никто не информировал народ о гемофилии наследника, в связи с которой у трона и появился Распутин, умевший останавливать кровотечение. Эротоманы из низов видели в "старце Григории" самих себя и мысленно ставили свои персоны на его место, предаваясь соблазнительным мечтам. Сказка о царской дочери и простом мужике получила порнографическое воплощение в россказнях, что Распутин спит не только с женой и матерью царя, но даже с его дочерьми и имеет от них детей. Геббельс еще не сказал своей знаменитой фразы: "Чем более чудовищна ложь, тем больше в нее верят". Но сформулированный им принцип действовал чуть ли не от сотворения мира.

ЭСЕСОВЕЦ-ГЕРМАНОФОБ ИЗ КИЕВА. После революции появились даже самозваные "специалисты", печатавшие "научно-популярные" брошюры о сексуальной деградации монархии. Одним из таких авторов был Григорий Шварц-Бостунич — киевский проходимец и бывший редактор газеты "Южная копейка". Обиженный на самодержавие за то, что оно запрещало его некоторые особенно неприличные произведения, Бостунич перебрался в Петроград и в 1917 году настрочил труд "Отчего Распутин должен был появиться". В нем автор, отбросив, по собственному уверению, "ложный стыд", объяснил читателям причину феномена распутинщины.

Гриша Бостунич — киевлянин, "борец" с царизмом, немецким засилием и... штандартенфюрер СС

Царица, утверждал Бостунич, — это "барышня-манекен, полнейшее полено для жаждущего любовных утех предназначенного ей в пару вялого Николая", а царь якобы обладал "наследственно ослабленным сексуальным аппаратом". Поэтому императрице "нужна была только могучая и деятельная мужская сила", которую мог принести ей только простой мужик. "А Распутин продолжал распутничать, — захлебывался от восторга автор-сексовед, — обратил двор в свой гарем, где Алиса Гессенская была только старшей одалиской, а Николай Готторпский главным евнухом и продавал Россию и русский народ оптом и в розницу, распивочно и навынос, пока две патриотические пули не пробили его предательской головы". Под двумя "патриотическими пулями" Бостунич подразумевал выстрелы Пуришкевича, убившего Распутина, а называя Александру Федоровну и Николая II Алисой Гессенской и Николаем Готторпским, обращал внимание на германское происхождение династии, что должно было убедить невзыскательных читателей в глубоких корнях царской "измены" России.

Интересна дальнейшая судьба самого автора книжонки "Отчего Распутин должен был появиться". Как, кстати, и его происхождение. Отцом Григория Бостунича был немецкий подданный Шварц, мать имела смешанное сербско-германское происхождение и фамилию Бостунич, которой, как фиговым листом, прикрыл свои истинно арийские корни сочинитель антиромановского памфлета. После революции Шварц-Бостунич оказался в белой армии в качестве "пропагандиста", в эмиграции близко сошелся с нацистами, выпятив уже свою темную "немецкую" сторону родословной (шварц в переводе — черный) и даже дослужился в СС до звания штандартенфюрера! Следы этого авантюриста теряются в 1945 году. А ведь тоже по-своему "знаменитый" киевлянин...

Миф о "добром народе" как-то развеивается, когда узнаешь о возвышенных фантазиях, одолевавших простых мужиков. Впрочем, как и миф о "передовой интеллигенции". Люди как люди. С изрядной долей пакости. Низы, не достойные правителей. И получившие в конце концов то, что заслужили, в виде доброго красного царя с трубкой и НКВД, сажавшим за политические анекдоты с такой эффективностью, что для эротических фантазий просто не оставалось времени.