Банк России опубликовал данные по основным агрегатам платежного баланса РФ по итогам первого квартала 2021 года.

Картинка получается не очень веселая. Сосредоточусь на первом разделе платежного баланса — текущих операциях. Традиционно сальдо этого раздела положительное, но оно уменьшилось на годовой основе (т.е. в сравнении с 1 кварталом 2020 года) почти на треть и составило всего лишь 16,8 млрд долл.

Для России ключевым фактором, определяющим сальдо текущих операций, является сальдо операций по внешней торговле. Россия все три десятилетия живет, прежде всего, за счет товарного экспорта. За счет валютных поступлений от экспорта покрываются расходы на импорт, а также происходит накопление валютных резервов и экспорт частного капитала в разных формах (прямые, портфельные и прочие инвестиции).

Отличительной особенностью российской экономики является большое положительное сальдо внешней торговли, т.е. устойчивое превышение экспорта над импортом. Но вот в 1 квартале этого года положительное сальдо внешней торговли составило лишь 24,4 млрд долл. против 33,1 млрд долл. годом раньше. Произошло сокращение валютной "жировой прослойки" более чем на четверть.

Читайте также: Профессор Катасонов, кому подчиняются банки России

Эта "жировая прослойка" выглядит очень скромно не только на фоне 2020 года, но и более ранних лет. Бывали "тучные" года, когда положительное сальдо торговли было почти вдвое больше, чем сегодня. Так, в 1 квартале 2013 года оно равнялось 48,3 млрд долл. А в 1 квартале 2018 года — 44,0 млрд долл., в 1 квартале 2019 года — 47,0 млрд долл. Одним словом, трудно не заметить тревожную тенденцию к сокращению "жировой прослойки" в виде профицита торгового баланса.

Сокращение профицита торгового баланса на годовой основе (1 квартал 2021 г. к 1 кварталу 2020 г.) произошло в результате, с одной стороны, увеличения импорта с 56,2 до 63,1 млрд долл.; с другой стороны, сокращения экспорта с 89,3 до 87,5 млрд долл.

Итак, с одной стороны, что-то у нас не ладится с импортозамещением, которое было еще семь лет анонсировано как магистральное направление экономической политики России. Я сейчас не буду углубляться в рассмотрение товарной структуры импорта, но отмечу лишь, что, как приходилось в наших импортных закупках предыдущих десятилетий более половины на машины и оборудование, так все и остается.

С другой стороны, что-то у нас не ладится и с товарным экспортом. Я даже не говорю о том, что товарная структура его практически не меняется многие годы, и в экспорте по-прежнему преобладает сырье и топливо. Я сейчас хочу обратить внимание, что у нас уже не стало ладиться и с экспортом сырья и топлива. Обратите внимание на цифры из табл. 1.

На годовой основе произошло достаточно резкое сокращение экспорта сырой нефти (на 5,4 млрд долл., или на 21,1%), нефтепродуктов (на 3,9 млрд долл., или на 17,4%), а также сжиженного газа (на 1,1 млрд долл., или на 61,1%). Увеличился лишь экспорт природного газа (на 3,2 млрд долл., или на 44,4%). В целом на годовой основе суммарный объем углеводородного экспорта России снизился с 51,3 до 45,1 млрд долл., или на 22,1%.

По ходу отмечу, что вырос экспорт по позиции "прочие товары": на 4,4 млрд долл., или на 11,6%. Наши власти поспешили объявить, что в структуре российского экспорта стали происходить "позитивные подвижки". Мол, отходим от сырьевой ориентации. Отмечу, что по крайней мере, прироста экспорта по позиции "прочие товары" — вывоз золота из страны. Прежде всего, в Англию. Такое "совершенствование" структуры экспорта является не просто очковтирательством, а преступлением, о чем я не так давно писал.

Но вернемся к углеводородам. Справедливости ради отмечу, что и раньше были достаточно ощутимые снижения экспорта нефти и других углеводородов на квартальной основе. Но причина была одна и та же — ухудшение конъюнктуры на мировых рынках, снижение цен на углеводороды.

Но сейчас ситуация иная. Ведь ветер мировой конъюнктуры дул в первом квартале в паруса российского экспорта. Условия для российского экспорта нефти были просто исключительными. С одной стороны, России, остающейся членом ОПЕК+ единственной было разрешено наращивать добычу "черного золота" (в то время как Саудовская Аравия и другие страны альянса сокращали). С другой стороны, цены на рынке росли: средняя цена на нефть марки Urals почти на 24% превысила прошлогоднюю (59,8 доллара за баррель против 48,2 доллара).

Да, внутри страны добыча "черного золота" росла, а вот физические объемы экспорта стали снижаться. Начались проблемы с поставками нефти как в Европу, так и в Китай. И как говорят эксперты, дело тут не в какой-то политике, а в том, что импортеры "черного золота" успели до отказа заполнить хранилища еще в то время, когда цена на нефть была низкой. Говорят, что китайские НПЗ начали перерабатывать сырую российскую нефть, которая была поставлена еще прошлой весной.

Видимо, сыграли свою роль и внутренние ограничения. На внутреннем рынке России в некоторых регионах возник дефицит нефтепродуктов, цены на бензин поползли вверх. Была дана команда переориентировать часть поставок сырой нефти и нефтепродуктов на внутренний рынок для выравнивания спроса и предложения. Хотя, как всегда, обратного хода на бензин внутренние цены не дали.

Ряд экспертов утверждают, что достаточно резкий спад экспорта углеводородов в первом квартале этого года — временный тренд. Ситуация со временем восстановится. Но я лично такого оптимизма не разделяю. Почему? Потому что незаметно вступают в действие некоторые другие факторы, которые можно назвать "ветрами", дующими против парусов российского углеводородного экспорта.

Один из этих "ветров" можно назвать внутренним. Речь идет о том, что нынешний уровень добычи углеводородов, особенно нефти близок к своему максимуму. Новых крупных месторождений не открывалось со времен Советского Союза. Глава Роснедр Евгений Киселев уже несколько лет говорил о том, что ресурсная база добычи углеводородов, особенно "черного золота" истощается.

Прошли слухи, что Киселева могут сместить с указанной должности за слишком "откровенные" заявления по поводу критического состояния нашей добывающей, особенно нефтяной промышленности. Впрочем, наши конкуренты и так знают реальное положение дел в добыче углеводородов в России.

Так, в 2018 году наследный принц королевства Саудовской Аравии Мохаммед бен Сальман заявил, что Россия окончательно исчезнет с мирового рынка нефти через 19 лет. Именно по причине истощения запасов "черного золота". Впрочем, можно сослаться и на российского министра энергетики Александра Новака. В том же 2018 году он заявил, что в ближайшие три года Россия может еще немного нарастить добычу нефти (с 553 млн. до 570 млн. тонн в год). А дальше, если не предпринимать каких-либо действий, начнется спад производства и в течение 14 лет добыча рухнет почти вдвое — с тогдашнего уровня 11 млн. баррелей в день до 6 млн.

Следует понимать, что нынешний год может стать апогеем добычи нефти, а далее начнется быстрое ее снижение. Что, соответственно, отразится не лучшим образом на экспорте "черного золота" и торговом балансе Российской Федерации.

Другой "встречный" ветер, с которым может в ближайшее время столкнуться российский экспорт углеводородов, дует извне. Речь идет о начинающейся в глобальных масштабах кампании борьбы с климатическим потеплением. На основе весьма "мутных" заключений науки (ее в данном случае следует ставить в кавычки) в декабре 2015 года в Париже было принято Соглашение о климате.

Оно предполагает решительную борьбу с так называемыми "парниковыми газами", которые якобы способствуют разогреву атмосферы Земли. Среди "парниковых газов" на первом месте стоит двуокись углерода — продукт сжигания нефти, угля, природного газа, горючих сланцев и т. п.Участником Парижского соглашения в феврале этого года стали США (Дональд Трамп отказывался присоединяться к соглашению, воспринимая теорию "парникового эффекта" фейком).

К середине текущего века участники Парижского соглашения договорились добиться полного углеродного обнуления. В переводе на понятный язык это означает, что все виды углеводородного топлива будут запрещены к использованию. Нефть, уголь, природный газ (то, чем богата Россия и чем она сегодня живет) будут запрещены.

Впрочем, российский углеводородный экспорт может почувствовать действие "встречного ветра" уже в следующем году. Европейский союз готовится вводить специальные пошлины по товарам, потребление и/или производство которых оставляет сильный "углеродный след". Такие углеродные пошлины планируют вводить также США, Канада, Япония и другие страны, занимающие активную позицию по вопросам климата. Очевидно, такие углеродные пошлины ударят по российскому экспорту, который, с точки зрения "борцов с климатическим потеплением", оставляет "жирный углеродный след".

С учетом сказанного, как я думаю, тенденция снижения валютной выручки России от экспорта углеводородов и сокращения профицита торгового баланса сохранится, и будет усиливаться. Увы, я пока не вижу никаких действенных мер со стороны властей России по противодействию названным мною угрозам.