Есть четыре причины для беспокойства о том, что последний банковский кризис может быть системным.

В течение многих лет периодические приступы количественного смягчения расширяли банковские балансы и наполняли их все большим количеством незастрахованных вкладов, делая банки все более уязвимыми к изменениям в денежно-кредитной политике и финансовых условиях.

Недавние банковские крахи в США, похоже, имеют очевидную причину

Девяносто процентов вкладов в банках Silicon Valley Bank (SVB) и Signature Bank были незастрахованы, а незастрахованные вклады по понятным причинам подвержены бегству. Более того, оба банка вложили значительные суммы в долгосрочные облигации, рыночная стоимость которых падала по мере роста процентных ставок. Когда SVB продал часть этих облигаций, чтобы привлечь средства, нереализованные убытки, заложенные в портфель облигаций, начали давать о себе знать. Неудачное размещение акций привело к тому, что началась массовая скупка депозитов, которая и предопределила его судьбу.

Читайте также: ФРС как великий обманщик

Четыре элемента этого простого объяснения указывают на то, что проблема может быть более системной.

Во-первых, обычно наблюдается огромный рост незастрахованных банковских депозитов, когда Федеральная резервная система США прибегает к количественному смягчению. Поскольку оно предполагает покупку ценных бумаг на рынке в обмен на собственные ликвидные резервы центрального банка (форма наличности), QE не только увеличивает размер баланса центрального банка, но и приводит к расширению баланса банковской системы в целом и ее незастрахованных вкладов до востребования. Мы (вместе с соавторами) обратили внимание на этот недооцененный факт в докладе, представленном на ежегодной конференции ФРС в Джексон Хоул в августе 2022 года. Поскольку ФРС возобновила QE во время пандемии, незастрахованные банковские депозиты выросли с примерно $5,5 трлн в конце 2019 года до более $8 трлн к первому кварталу 2022 года. В SVB приток депозитов увеличился с менее чем $5 млрд в третьем квартале 2019 года до в среднем $14 млрд в квартал во время QE. Но когда ФРС прекратила QE, повысила процентные ставки и быстро перешла к количественному ужесточению (QT), эти потоки изменились на противоположные. SVB начал наблюдать увеличение оттока незастрахованных депозитов (некоторые из них совпали по времени со спадом в технологическом секторе, поскольку клиенты банка, испытывающие стресс, начали сокращать денежные резервы).

Во-вторых, многие банки, получив выгоду от фонтанирующего потока депозитов, приобрели ликвидные долгосрочные ценные бумаги, такие как казначейские облигации и ипотечные ценные бумаги, чтобы получить выгодный "carry": процентный спред, обеспечивающий доходность выше той, которую банки должны были платить по депозитам. В обычных условиях это было бы не так рискованно.

Долгосрочные процентные ставки не повышались в течение длительного времени; и даже если бы они начали расти, банкиры понимают, что вкладчики, как правило, сонные и долгое время будут соглашаться на низкие ставки по депозитам, даже когда рыночные процентные ставки повысятся. Таким образом, банки чувствовали себя защищенными как историей, так и благодушием вкладчиков. Однако в этот раз все было по-другому, потому что это были взбалмошные незастрахованные депозиты. Будучи сформированы действиями ФРС, они всегда были готовы к утечке, когда ФРС меняла курс. А поскольку крупные вкладчики могут легко координировать свои действия между собой, действия, предпринятые лишь несколькими из них, могут вызвать каскад. Даже в здоровых банках вкладчики, осознавшие банковский риск и более низкие процентные ставки, доступные в фондах денежного рынка, захотят получить компенсацию в виде более высоких процентных ставок. Сочные процентные спреды между инвестициями и неспешными депозитами окажутся под угрозой, что ухудшит прибыльность и платежеспособность банка. Как гласит меткая поговорка в финансовом секторе, "дорога в ад вымощена добрыми намерениями".

Третья проблема заключается в том, что эти первые два элемента сегодня усилились. В последний раз, когда ФРС перешла к QT и повышению процентных ставок в 2017-19 годах, повышение ставок было менее внезапным и значительным, а объем ценных бумаг, чувствительных к процентам, которыми владели банки, был меньше. Следовательно, потери, которые должны были поглотить банковские балансы, были небольшими, и не было бегства вкладчиков, хотя многие из тех же ингредиентов были на месте. На этот раз масштабы повышения процентных ставок, скорость их роста и объем активов банков, чувствительных к процентным ставкам, значительно больше, и Федеральная корпорация страхования депозитов предполагает, что потери только по банковским ценным бумагам, имеющимся в наличии для продажи и удерживаемым до погашения, могут превысить 1,5 триллиона долларов.

Четвертая проблема - это невольная координация надзорных органов с отраслью. Очевидно, что слишком многие надзорные органы не заметили роста процентных ставок банков или не смогли заставить банки сократить их. Если бы надзор был более решительным (мы все еще пытаемся определить, в какой степени он был недостаточным), меньше банков оказались бы сегодня в беде. Другая проблема, однако, заключается в том, что надзорные органы не подвергали все банки тому же уровню проверки, который они применяли к крупнейшим учреждениям (которые, помимо прочего, подвергались стресс-тестам). Эти различия в стандартах могли привести к миграции рискованных кредитов на коммерческую недвижимость (вспомните все эти полупустые офисные здания во время пандемии) из крупных, лучше капитализированных банков в относительно слабо капитализированные малые и средние банки. В итоге, хотя многие уязвимости банковской системы были созданы самими банкирами, ФРС также внесла свой вклад в эту проблему. Периодические серии QE расширили балансы банков и наполнили их большим количеством незастрахованных депозитов, что сделало банки все более зависимыми от легкой ликвидности. Эта зависимость усугубляет трудности, связанные с отменой QE и ужесточением денежно-кредитной политики. Чем больше масштаб QE и чем дольше его продолжительность, тем больше времени должно быть у ФРС на нормализацию баланса и, в идеале, на повышение процентных ставок.

К сожалению, эти проблемы финансовой стабильности противоречат мандату ФРС по борьбе с инфляцией. Рынки теперь ожидают, что ФРС будет снижать ставки в период инфляции, значительно превышающей целевой уровень, а некоторые наблюдатели призывают остановить QT. ФРС снова предоставляет ликвидность в больших количествах через дисконтное окно и другие каналы. Если проблемы финансового сектора не приведут к замедлению экономики, такие действия могут затянуть борьбу с инфляцией и сделать ее более дорогостоящей. Итог ясен: пересматривая поведение банков и надзор за ними, ФРС не может позволить себе игнорировать ту роль, которую ее собственная денежно-кредитная политика (особенно QE) сыграла в создании сегодняшних сложных условий.